КРАНАХИ
художники с жилкой
бизнесменов
«На Кранахах были?» — среди тех, кто ходит в музеи, этот вопрос сейчас, пожалуй, самый частый. В российских музеях есть и свои Кранахи, частью это трофейные картины, хранящиеся в Пушкинском музее, но ретроспективу сделали впервые. Впервые в стране, с привлечением европейских музеев, организовал это ГМИИ. Лукас Кранах Старший — художник, придумавший и сделавший популярным свой тип женской красоты, наделявший свои картины и символизмом, и эротизмом, художник-делец с большой мастерской и в каком-то смысле покровитель модников, поскольку и с этой точки зрения его картины до сих пор интересно рассматривать. «Лента.ру» поговорила с куратором ретроспективы Вадимом Садковым и, побывав на выставке, делится впечатлениями.
Впервые в России Пушкинский музей открыл ретроспективу художественной династии Кранахов. Лукас Кранах Старший (1472–1553) был самым известным после Дюрера и Ганса Гольбейна Младшего художником Германии времен Возрождения. В Москве, помимо работ из самого ГМИИ и Эрмитажа, показывают произведения из музеев Берлина, Готы, Мадрида, Будапешта, Праги, Нижнего Новгорода и московских частных коллекций.
Всего 48 картин и около 50 графических работ. Политический момент выставки заключается в том, что сейчас демонстрируют и те кранаховские вещи, которые были вывезены в числе 40 произведений после Великой Отечественной войны в СССР из замка Фриденштайн в Готе и хранятся в ГМИИ. Теперь 17 оказавшихся в Москве Кранахов на время показа объединились с девятью приехавшими из Готы.
Кранах, Лукас
(Старший)
1472–1553 гг
Если посмотреть биографию Кранаха Старшего, то в рамки романтизированных представлений о гении-одиночке он никак не вписывается. Уроженец города Кронаха, Кранах свою карьеру сделал в Виттенберге (до того пожив некоторое время, в частности, в Вене, где вращался в среде гуманистов). В университетском городе, где Лютер прикрепил в 1517 году на двери Замковой церкви свои 95 тезисов, дав начало Реформации, его друг Кранах был не только придворным живописцем курфюрста. Помимо создания картин художник расписывал герцогские замки, занимал пост городского советника, виттенбергского бургомистра, держал типографию, занимался аптечной и виноторговлей. А в качестве натуры творческой уже в 1508 году получил от курфюрста фамильный герб в виде крылатой змеи, держащей в пасти кольцо, — его он и ставил как подпись на картинах. В доме Кранаха гостил датский король Кристиан II, наведавшийся в Виттенберг в 1523 году. Ну и еще, разумеется, художник держал внушительную мастерскую, обеспечившую работой и его потомков, и подмастерьев. (В поздний его период, признанный исследователями скорее кризисным, разделить руку Кранаха и продукцию подмастерьев становится совсем уж трудно). Словом, Кранах высокое искусство успешно совмещал с карьерой другого рода, был и чиновником, и, как бы сейчас сказали, бизнесменом, и менеджером крупного звена. В этом смысле он вполне современен.
Кранах, Лукас
(Младший)
1515–1586 гг
Старший сын Кранаха Ганс прожил совсем недолго, и отцовскую мастерскую в 22 года возглавил Лукас Кранах Младший. У него с административной карьерой тоже все шло хорошо: художник значился и членом городского совета, и управляющим казначейством, и, пусть всего два года, бургомистром Виттенберга. В музее говорят, что теперешняя выставка включается в празднование 500-летия со дня рождения Лукаса Кранаха Младшего. Но в отведенном ему зале, увы, лишь две подписанные им, а не им и мастерской, не последователями и т.д., работы — «Суд Париса» из Готы и «Мадонна и младенец с гроздью винограда» из московского частного собрания. Что касается Ганса Кранаха, о нем судить еще труднее. Тут имеются три работы, но в их создании он участвовал лишь предположительно. Это «Христос с грешницей» из Музея изящных искусств Будапешта, над которым трудился старший Кранах с мастерской (либо — под вопросом — с сыном Гансом), и две доски из Готы с историей Юдифь (с такой же «вопросительной» расстановкой сил в авторстве).
Но современным основатель династии был, конечно, не только
в смысле наличия деловой жилки. Помимо выработки характерного собственного стиля, одним из первых он явил немецкому искусству женское ню. Причем то была не созданная чуть раньше дюреровская «Ева», а языческая Венера (1509). Эрмитажу повезло — «Венера и Амур» принадлежат ему. К слову, эта этапная для Кранаха вещь была вообще первой работой Кранаха, попавшей в Россию еще между 1763 и 1774 годами. Чувственность изображенной в полный рост нагой богини лишь акцентируют и узкая, легкая и совершенно прозрачная драпировка, и Амур, с видом собирающегося нашкодить мальчишки выходящий из-за Венеры и собирающийся выпустить свою коварную стрелу. Даже назидательные стихотворные строчки (которые на выставке в экспликации решили отчего-то не переводить) «Силами всеми гони купидоново ты сладострастие / Иначе твоею душой слепой овладеет Венера» не в силах обмануть относительно удовольствия, с каким мастер выписывал обнаженную.
«СИЛАМИ ВСЕМИ ГОНИ КУПИДОНОВО ТЫ СЛАДОСТРАСТИЕ / ИНАЧЕ ТВОЕЮ ДУШОЙ СЛЕПОЙ ОВЛАДЕЕТ ВЕНЕРА»
Для Кранаха вообще, кажется, не существовало противоречий. Наряду с религиозными сюжетами он писал и античные. Или, например, хотя и водил дружбу с Лютером (к слову, Лютер был крестным отцом кранаховской дочери Анны, а Кранах стал свидетелем
на свадьбе Лютера), это вовсе не помешало художнику писать кардинала Альбрехта Бранденбургского. Который в 1517-м включился в санкционированную папой Львом X продажу индульгенций (как раз раскритикованную Лютером в 95 тезисах) — в том числе ради своей выгоды. Притом старший Кранах писал и назидательные сценки, красноречиво порицающие неравные браки с финансовой подоплекой, а в своих ксилографиях среди прочего гравировал турниры. Охват тем огромный.
У Кранаха был узнаваемый стиль, в частности благодаря его женским типажам с немного раскосыми глазами (впрочем, он не всегда писал именно так, и те же Мадонны с младенцем, версий которых на выставке несколько, показывают разные представления о красоте). Кроме того, он, что было характерно для разных ренессансных художников, осовременивал персонажи. И Лукреция (написанная Кранахом с мастерской), древнеримская вообще-то героиня, что вот-вот лишит себя жизни, модным платьем напоминает современницу художника. И даже обнимающая крест в «Распятии» Мария Магдалина выглядит горожанкой кранаховской эпохи.
Круг Лукаса Кранаха Младшего. Моление
о чаше. Третья четверть XVI века. ГМИИ им. А.С. Пушкина.
Лукас Кранах Старший. Второй турнир. Фрагмент с ковром. 1509. Государственный Эрмитаж.
Круг Лукаса Кранаха Младшего. Положение во гроб. Третья четверть XVI века. ГМИИ им. А.С. Пушкина.
Лукас Кранах Старший. Плоды ревности (Серебряный век). 1530. ГМИИ им. А.С. Пушкина.
Лукас Кранах Старший. Женский портрет. 1526. Государственный Эрмитаж.
Лукас Кранах Старший. Бичевание Христа. 1509. Государственный Эрмитаж.
Еще одним важным для немецкой живописи завоеванием Кранаха стало развитие пейзажа. Тут художник отнюдь не был первопроходцем, но свою лепту внес. И если в средневековой живописи сакральные герои часто изображались на «глухих» фонах (как выполненная в кранаховской мастерской «Святая Женевьева Парижская», которая была створкой ныне утерянного алтаря), то Возрождение открывает мир и в многообразии природы как отражении божественного замысла. А Кранах пишет близкую его географии природу с суровыми горами, долинами, многочисленными деревьями и чуть ли не лесами (что было вполне в духе складывавшейся тогда Дунайской школы живописи). В такой пейзаж он (опять-таки вместе с мастерской) помещает и «Святого Иеронима в пустыне», и «Мистическое обручение Святой Екатерины Александрийской, со Святыми Доротеей, Маргаритой и Варварой».
Эта последняя вещь, прибывшая из Будапешта, вообще объединила много интересных моментов. Жаль только, что снова на этикетке не объясняются ни истории святых,
ни их атрибуты — все-таки для завязанного на символике искусства это очень важно. Мадонна держит на коленях младенца, надевающего кольцо на палец великомученице Екатерине, что означает ее духовный брак с Христом. Меч в руке святой — атрибут ее мученичества (Екатерина была казнена императором Максенцием). Корзина роз у Доротеи — не просто милая деталь, а тоже атрибут мученичества: когда ее вели на казнь, к героине обратился писарь, попросивший, когда она будет в саду своего небесного жениха, прислать оттуда розы. И после казни Доротеи писарю действительно явился младенец с корзиной. Наконец, атрибутом Варвары, а вовсе не элементом пейзажа, была башня, которую выстроил, чтобы спрятать ее от поклонников, отец девушки. Варвара умудрилась принять там христианство (чаша в окне башни — знак причащения), и в конце концов нетерпимый родитель ее казнил. Все это Кранах пишет, увлекаясь деталями, как современные ему события, этакую сцену разговора знатных дам, разве что сверху на них с любопытством смотрят, опираясь на какой-то склон, целых семь пухлых ангелов.
Нынешняя выставка получилась оммажем, конечно, прежде всего основателю династии художников и главному в ней живописцу Лукасу Кранаху Старшему. Его эстетике, его увлеченности символическими деталями наряду с письмом современных костюмов, несмотря на многочисленные работы, выполненные
с мастерской, тут снова удивляешься. Другое дело, что объяснений этой живописи, которая как раз из-за насыщенности символикой часто превращается почти в ребус, хотелось бы больше.
«Раскосые глаза, выступающие
скулы — это сейчас очень
понятно»
Куратор Вадим Садков о выставке Кранахов в ГМИИ имени Пушкина
Вадим Анатольевич, что на вашей
выставке может увидеть
и почувствовать современный
зритель?
У него, в первую очередь, есть возможность близко познакомиться с особенностями творчества семьи Кранахов, ее разных представителей. Но не только. Лукас Кранах Старший,
как мы знаем, входит в триаду крупнейших мастеров классического немецкого искусства, наряду с Альбрехтом Дюрером и Гансом Гольбейном Младшим. Тем не менее, гениальность Кранаха по-настоящему оценили только на рубеже XIX-XX веков, в эпоху экспрессионизма. С тех пор его страшно полюбили
и коллекционеры, и музейные кураторы. На фоне Дюрера
и Гольбейна он смотрится необычайно современно. Дело не только
в его неповторимой, хорошо узнаваемой и броской манере живописи, но и в некоем смешении идеалов поздней готики, Ренессанса и маньеризма. Его идеал женской красоты, который сложился в зрелом и позднем творчестве, как нельзя лучше соответствует современным представлениям.
А какой этот идеал?
Лица с раскосыми глазами и выступающими скулами, а также удлиненные и худенькие фигуры. Зарубежные журналисты часто иронизируют по этому поводу: они говорят, что Кранах одним из первых описал современных топ-моделей. И это очень понятно, очень созвучно современности — не только с художественной точки зрения, но и с эстетической, если говорить о восприятии образа прекрасной молодой женщины.
Кранах придумал свой узнаваемый идеал красоты, объединив
S-образный изгиб готических фигур с эротизмом маньеризма.
Какова общая концепция
выставки?
Мы все выстроили по возможности хронологически. Экспозиция состоит из трех разделов. Белый зал — попытка показать эволюцию творчества Кранаха и его большой мастерской. Две колоннады занимает графика — печатная и рукотворная. Есть гравюра XIX-XX веков, то есть творчество художников, испытавших сильное влияние отца и сына Кранахов.
Почему вы решились на эту
выставку именно сейчас и почему
именно Кранахи? С чем это
связано?
У нас появилась возможность впервые показать в России такой монографический проект. Работы этого периода немецкой живописи у нас представлены крайне скудно. Нет живописи Дюрера, Гольбейна Младшего, Матиаса Грюневальда, Альбрехта Альтдорфера — этот список можно продолжать долго.
С Кранахами, впрочем, дело обстоит лучше. Мы проводим выставку совместно с Эрмитажем и в первую очередь хотим показать картины из отечественных собраний. Речь не только о Москве и Санкт-Петербурге. Есть, к примеру, картина из Нижнего Новгорода: мы ее передали в местный музей в начале 1930-х годов. Про это полотно мало кто знает и его мало кто видел в оригинале не только среди любителей живописи, но и среди специалистов. Мы можем показать работы из частных коллекций: они были куплены на протяжении последних десяти лет на известных зарубежных аукционах или в галереях.
Наконец, есть картины с исконно русским провенансом, попавшие в Россию еще в первой половине XIX века. Собрать все это вместе было чрезвычайно интересно.
«ЭТО ВОЗМОЖНОСТЬ
ВПЕРВЫЕ ЗА БОЛЕЕ ЧЕМ 70 ЛЕТ ВОССОЕДИНИТЬ КОЛЛЕКЦИЮ»
После Второй мировой войны коллекция картин Кранахов, большая часть которой хранилась в замке Фриденштайн в Готе, волею судеб оказалась разделенной на две части. Одна из них попала в наш музей. В Германии проявили большую заинтересованность в нашей выставке — это возможность впервые за более чем 70 лет воссоединить коллекцию. К тому же мы привезли так называемые «гостевые шедевры» — картины из музеев Берлина, Праги, Будапешта и Мадрида, которые по тем или иным причинам откололись от основного собрания замка Фриденштайн.
В этом видится научный, общий
интерес. А ваш личный как
куратора?
Мне просто было очень интересно все это показать и сопоставить. Многие произведения долго хранились в запасниках музея, что-то мы специально отреставрировали. В целом это 48 картин, более пяти десятков ксилографий и четыре рисунка, которые фактически демонстрируются впервые, поскольку считались физически утраченными в конце Второй мировой войны.
Есть что-то, на что вы хотите
обратить особенное внимание
зрителей?
На выставке есть целый ряд выдающихся произведений,
без которых не обходится ни одно мало-мальски уважающее себя издание по творчеству Кранаха. Например «Мистическое обручение святой Екатерины» — такая необычайно притягательная работа. Или «Христос и Мария», его ранняя работа из музея Фриденштайн. Далее знаковые произведения художника:
«Венера и Амур», «Аллегория», «Грехопадение». Можно сказать, своеобразный живописный манифест новой лютеранской веры.
И много других совершенно замечательных произведений.
«МОЖНО СКАЗАТЬ, СВОЕОБРАЗНЫЙ ЖИВОПИСНЫЙ МАНИФЕСТ НОВОЙ ЛЮТЕРАНСКОЙ ВЕРЫ.»
А какие идеи Кранаха вам
хотелось бы выделить?
Об этом можно говорить долго, а схематически описывать,
честно говоря, довольно сложно. Это, к примеру, взаимоотношения Кранаха и Дюрера или Кранаха и его мастерской. Можно много спорить о том, где заканчивается Кранах и начинаются работы
его учеников. Или о том, как меняется его искусство, представления об идеалах, как возвышенных, так и повседневных, когда он знакомится с Мартином Лютером. Между ними ведь не просто устанавливается большая личная привязанность — Кранах принимает новую лютеранскую веру. Все это в двух словах объяснить трудно — лучше прийти на выставку.
© ООО «Лента.Ру», 1999—2016